Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире - Taras Grescoe
Благодаря тому, что журналисты были сосредоточены вблизи места злодеяний, новости о трагедии быстро облетели весь мир. Когда упали бомбы, знаменитый репортер Херста "Ньюсриел" Вонг находился всего в двух кварталах от места событий. Оператор службы кинохроники "Марш времени" сидел в холле отеля Cathay, когда взорвались бомбы, и заснял пылающий Lincoln Zephyr на Нанкинской дороге. Перехитрив националистическую цензуру, он бросил банки с пленкой другу, когда его тендер отъезжал от Бунда, и отснятый материал, перелетевший через Тихий океан на лайнере Pan Am China Clipper, в течение нескольких дней демонстрировался на киноэкранах по всему миру.
Всего через три дня после "черной субботы" Барбара Миллер, штатный писатель газеты Los Angeles Times, написала хвалебную статью о городе, который она знала в начале тридцатых годов:
С приятной иронией бомба пробила огромную дыру на Нанкин-роуд между двумя переполненными отелями - шикарным "Кэтей", известным среди туристов. Шанхай, Париж Востока, в котором больше кабаре, загородных клубов, роскошной жизни и унизительных страданий, чем в любом порту от Гонолулу до Суэца, принадлежит прошлому.
Для большинства жителей мира было очевидно, что в некогда очаровательном Шанхае все изменилось.
Для закаленных в боях жителей Шанхая, среди которых были Зау Синмай, сэр Виктор Сассун и Микки Хан, новая реальность не сразу стала понятна.
17: После субботы
Ни один город с такой жизненной силой, как Шанхай, не может быть закрыт в одночасье. Но в дни, последовавшие за 14 августа 1937 года, Международное поселение как никогда близко подошло к тому, чтобы превратиться в город-призрак.
С предыдущей пятницы, когда река Янцзы была закрыта для судоходства, активность в доках Бунда и набережной Франс застопорилась. Единственные поезда, которые еще ходили, были заполнены войсками националистов. Фасад дома Сассуна был заколочен, а на Нанкин-роуд работал единственный ресторан "Сунь Я" - в прошлом место встречи Зау Синмая и его друзей-литераторов, а теперь заполненное кантонскими беженцами, которые платили за несколько часов убежища ценой еды. После событий "черной субботы" такие дворцы кино, как "Метрополь" и Нанкинский театр - оба находились достаточно близко к Большому миру, чтобы в них попали осколки, - были заперты и заколочены до дальнейших распоряжений. Был объявлен комендантский час: в Международном поселении свет должен быть погашен к 23:30, во Френчтауне - к 22:00. Венские сады и Лидо, некогда оживленные ночные заведения, превратились в огромные лазареты, заполненные солдатами. Танцовщицам и хозяйкам такси разрешалось утешать раненых - до тех пор, пока ханжа Чан Кай-ши не запретил эту практику. Когда тысячи беженцев пытались попасть в Шанхай, железные ворота между старым китайским городом и поселением были закрыты.
В "черную субботу" Халлетт Абенд, сотрудник газеты "Нью-Йорк таймс" в Китае, находился в Цинтао, в 350 милях к северу от Шанхая. Отчаявшись осветить боевые действия, он отправился вниз по побережью на палубе личной яхты Гарри Ярнелла, главнокомандующего Азиатским флотом США, в самый хвост тайфуна. Через четыре дня после бомбардировок он обнаружил, что квартал между "Катей" и "Паласом" перекрыт; несмотря на посыпанные песком и дезинфицирующим средством, улица все еще пахла как "грязный угольный дом". Возле Большого мира "сочетание вони от непогребенных тел и августовской жары было невыносимым".
Как выяснил Абенд, война не закончилась и в Международном поселении. В следующий понедельник он отправился за покупками на Нанкинскую дорогу. Пока его помощник находился в универмаге Wing On и заказывал полевой бинокль, Абенд, оставшийся в машине, чтобы выкурить сигарету, заметил, как над головой пролетел серебристый аэроплан. Затем земля издала тошнотворный крен, и он почувствовал, как на крышу машины посыпались обломки близлежащих зданий.
Он понял, что в универмаг попала бомба. Абенд, пораженный жуткой тишиной, слышал только звон падающего стекла и грохот рушащейся кладки. Затем его окровавленный помощник на руках и коленях пополз обратно к машине. В момент взрыва он находился в лифте вместе с одиннадцатью другими людьми; выжили только он и оператор. Проследив за тем, чтобы его помощника доставили в больницу, Абенд, все еще покрытый гипсом и кровью, прихрамывая, вошел в "Кантри-клуб". Выпив двойную порцию бренди, он обнаружил, что над его правой лодыжкой застрял кусок стекла размером с мизинец.
Число погибших, составившее 600 человек, было почти таким же, как в "черную субботу". Позже Абенд узнает, что китайский пилот, преследуемый японскими истребителями, запаниковал и сбросил бомбы, чтобы облегчить свой груз. Одна 750-фунтовая осколочная бомба угодила в крышу американского военно-морского склада, где хранились тонны мин и тяжелых снарядов; к счастью, она не взорвалась. По мнению Абенда, если бы она взорвалась, большая часть центра Шанхая была бы стерта с карты.
Какими бы ужасными ни были эти инциденты, иностранные концессии Шанхая были избавлены от реального вооруженного конфликта. Неизвестно, как большинство шанхайцев боролись за контроль над китайскими районами города. В первые дни боевых действий две элитные дивизии Чан Кайши, прошедшие немецкую подготовку, успешно оттеснили японцев в Хонгкью к местам высадки на пристанях реки Вангпу.
Войска, прибывшие из Японии, - 40 000 человек за первые три недели войны - и Императорский флот, взявший ключевые форты в низовьях реки, китайские дивизии начали отступать в сельскую местность к северу от города, сжигая магазины и дома в Чапее, когда они бежали.
Когда ночной клуб Cathay's Tower вновь открылся, он стал излюбленным местом сбора иностранных журналистов.
Однажды вечером, когда Микки решила надеть вечернее платье и присоединиться к репортерам в отеле Cathay, она мельком увидела, как в Шанхае наступает новый порядок.
Перед отелем, где я перешагнул из машины на бордюр, три японских джентльмена прошли мимо светящейся парадной двери. Они были без шляп, маленькие и пухленькие, деловые люди, впервые бесстрашно появившиеся после двух месяцев пряток от редких толп. Они шли неторопливо, оценивающе оглядывая город, строя планы.
...Затем по тротуару прополз одноногий нищий, который никогда никого не пропускает, и протянул свою кепку, как он всегда это делает, как он делал, я убежден, в тот день, когда бомба убила шестьсот человек на этой улице. Он никогда никого не пропускает, протянул кепку мне, но, похоже, не заметил этих японских джентльменов.
Микки обнаружил, что "Cathay" заполнен корреспондентами, наблюдающими за боями и обстрелом китайского города. "Вот они, теснятся у бара в башне Cathay, хвастаются друг перед другом на весь мир, каждый
